Речицкий художник Евгений Шетихин о великих итальянцах, ценности Купалья и единственной непроданной работе

Речицкий худож­ник Евгений ШЕТИХИН — один из очень немно­гих бело­ру­сов, чье твор­че­ство вос­тре­бо­ва­но и за рубе­жом, в том чис­ле в Китае. В Поднебесной уже про­шли две его пер­со­наль­ные выстав­ки, гото­вит­ся тре­тья. А тем вре­ме­нем мастер рас­ска­зал жур­на­ли­сту «Гомельскай праў­ды» о вели­ких ита­льян­цах, цен­но­сти Купалья и един­ствен­ной непро­дан­ной работе.

Представляем собеседника

Сапожник без сапог

— Говорят, у вас дома есть все­го одна ваша рабо­та — с ликом Христа. Почему имен­но она?

— Это пер­вая моя кар­ти­на, выпол­нен­ная в сме­шан­ной тех­ни­ке. Своего рода талис­ман, кото­рый я остав­лю семье. Работе уже лет 25, навер­ное. Всегда смот­рю, в каком она состо­я­нии. Рад, что за столь­ко лет кар­ти­на не нару­ши­лась тех­но­ло­ги­че­ски. Значит, тех­ни­ка, кото­рую я исполь­зую, не тре­бу­ет совершен­ствования. А ведь мои мате­ри­а­лы исклю­чи­тель­но бело­рус­ские — днепров­ский песо­чек и речиц­кая глина.

— Неужели за два десят­ка лет ни разу не было иску­ше­ния про­дать эту един­ствен­ную «домаш­нюю» рабо­ту? Или про­сто не предлагали?

— Предлагали. Но есть вещи, кото­рые не про­да­ют­ся. С этой кар­ти­ной свя­за­но несколь­ко глу­бо­ко лич­ных исто­рий моей семьи, о кото­рых я не буду рассказывать.

— И все-​таки, отсут­ствие соб­ствен­ных кар­тин в доме (кро­ме одной) — это что: прин­ципиальная пози­ция или такой неве­ро­ят­ный уро­вень вос­тре­бо­ван­но­сти у покупателей?

— С гор­до­стью могу ска­зать, что мое твор­че­ство вос­тре­бо­ва­но. Живопись и скульп­ту­ра и по отдель­но­сти — чистая магия, а уж вме­сте — тем более. С гли­ной невоз­мож­но рабо­тать быст­ро. Это душа. Когда скульп­турная часть рабо­ты выпол­не­на, зри­мое поле покры­ва­ет­ся в несколь­ко сло­ев белым мас­лом, и даль­ше начи­на­ет­ся живо­пись. Ты видишь толь­ко объ­ем­ные кон­ту­ры и рас­пи­сы­ва­ешь их как худож­ник. Часто быва­ет, уже вро­де закон­чил рабо­ту, а день-​два вокруг нее похо­дил, решил взять кисти и вне­сти новые штри­хи. Доработать. В общем, мои кар­ти­ны очень тру­до­ем­кие. Они про­да­ют­ся быст­рее, чем я их делаю. Поэтому, когда мне надо пока­зать что-​то на выстав­ке, соби­раю рабо­ты по все­му миру: про­шу вла­дель­цев дать мне их на вре­мя, что­бы выста­вить­ся, а потом воз­вра­щаю обрат­но. И если ко мне на вер­ни­са­же под­хо­дят с жела­ни­ем купить ту или иную кар­ти­ну, то, как пра­ви­ло, ничем не могу помочь, пото­му что это уже про­дан­ные рабо­ты. Я сапож­ник без сапог.

— Люди нор­маль­но реа­ги­ру­ют на прось­бу отдать кар­ти­ну на выстав­ку? Все-​таки они сто­ят нема­лых денег, а на вер­ни­са­же все­гда есть веро­ят­ность, что рабо­ту повредят.

— Если чест­но, не дают. Но это в основ­ном люди из дру­гих горо­дов, даже стран. Там и при транс­пор­ти­ров­ке мож­но нару­шить рабо­ту. Тем более что они отно­си­тель­но хруп­кие. Вообще любое про­из­ве­де­ние искус­ства тре­бу­ет к себе береж­но­го отно­ше­ния. Когда при­хо­жу в музеи и вижу, что рабо­та какого-​то масте­ра нахо­дит­ся в пла­чев­ном состо­я­нии, серд­це кро­вью обливается.

— Есть кар­ти­ны, за кото­рые вам стыдно?

— Возможно. Но это в про­шлом. Считаю, каж­дый чело­век дол­жен делать свою рабо­ту хоро­шо. Будь то худож­ник, или пекарь, или поли­тик. Нужно пол­но­стью выкла­ды­вать­ся. Я тру­до­го­лик и мак­си­ма­лист. Бывает, по 18 часов в сут­ки не выхо­жу из мастер­ской. Один раз поел, душ при­нял и впе­ред. Иногда в таком рит­ме живу месяцами.

Прозрачный народ

— Ваши рабо­ты есть у мно­гих извест­ных людей — поли­ти­ков, музы­кан­тов. Как они к ним попадали?

— Понимаю под­текст ваше­го вопро­са. Да, мно­гие худож­ни­ки, что­бы побыть в лучах сла­вы зна­ме­ни­то­стей, дарят им рабо­ты. Это име­ет какой-​то крат­ко­вре­мен­ный пиар-​эффект. У меня же была немно­го дру­гая исто­рия. Мне очень нра­вят­ся Сьюзи Кватро, Владимир Мулявин, груп­пы Scorpions, Smokie, «Машина вре­ме­ни». Поэтому была меч­та с ними позна­ко­мить­ся, пооб­щать­ся в одной ком­па­нии, запро­сто, как с обыч­ны­ми людь­ми. Она осу­ще­стви­лась. И я, конеч­но, пода­рил им свои рабо­ты. Но это был искрен­ний душев­ный порыв, а не жела­ние погреть­ся в лучах чьей-​то славы.

— Муки твор­че­ства вам зна­ко­мы? Так, что­бы порвать работу?

— Раньше, если кар­ти­на откро­вен­но не полу­ча­лась, я ее в хлам раз­би­вал. Было жал­ко, но со вре­ме­нем это чув­ство про­хо­ди­ло. И я сно­ва тащил себя к моль­бер­ту. А теперь, даже если кар­ти­на сде­ла­на про­цен­тов на 50 — 60, одна­ко вижу, что она не будет такой, как заду­мал, лег­ко ее раз­би­ваю. И ниче­го не чув­ствую. От нее оста­ет­ся мате­ри­ал, я его соби­раю, добав­ляю новый и делаю сле­ду­ю­щую работу.

— Возникали мыс­ли поэкс­пе­ри­мен­ти­ро­вать, исполь­зо­вать какие-​то новые мате­ри­а­лы, фактуры?

— Я мно­го чего про­бо­вал. Особенно в моло­до­сти, когда было мно­го амби­ций. Расскажу про один доволь­но смеш­ной опыт. Как-​то в годы пере­строй­ки собрал колос­саль­ную по тем вре­ме­нам сум­му — 300 дол­ла­ров. За них мне при­вез­ли голов­ку мра­мо­ра, пото­му что я хотел создать мра­мор­но­го идо­ла. Я изу­чил все об этом мате­ри­а­ле, начи­ная от Микеланджело — вели­ко­го масте­ра, авто­ра скульп­ту­ры Давида, до япон­ских нэц­ке. Я горел этим. Так что даже когда поехал во Флоренцию с меж­ду­на­род­ной выстав­кой, не пере­жи­вал о резуль­та­те. Шел по мосто­вой и думал толь­ко о том, что эти кам­ни мог в XV — XVI веках укла­ды­вать сам Мике­ланджело — он ведь был в бри­га­де камен­щи­ков… И вот мне при­вез­ли мра­мор­ную бол­ван­ку. Я сам сде­лал мед­ные инстру­мен­ты, как у древ­них масте­ров, и был уве­рен в успе­хе. Но пол­ча­са рабо­ты, один невер­ный удар, и… мра­мор лоп­нул пополам.

— Я поня­ла, что вы очень вос­хи­ща­е­тесь Микеланджело. Кого еще счи­та­е­те выда­ю­щи­ми­ся мастерами?

— Леонардо да Винчи, Рафаэля, испан­ца Дали. Из писа­те­лей — Данте Алигьери, Джованни Боккаччо. Вообще, мне кажет­ся, ита­льян­цы — луч­шие. Знаете, что еще меня вос­хи­ти­ло, когда был в Италии? Они очень гор­дят­ся сво­им про­шлым. Многие семьи живут в домах, кото­рым по 300 лет. Их дети игра­ют на скрип­ках, рису­ют, игра­ют в фут­бол, выра­щи­ва­ют вино­град. Итальянцы пом­нят свои кор­ни, чтут тра­ди­ции. У них на сте­нах висят ста­рые мечи. Не ново­де­лы, а насто­я­щие, с кото­ры­ми вое­ва­ли их предки.

— Белорусы, по вашим наблю­дениям, чтут свои традиции?

— Да. В основ­ном у нас закре­пи­лись рели­ги­оз­ные празд­ни­ки — Пасха, Рождество, Вербное Воскресенье. Из свет­ских — Новый год, 8 Марта, День Независимости. Однако я бы хотел, что­бы в Беларуси по-​настоящему отме­ча­лось Купалье. Когда вижу вен­ки на воде, пони­маю: живет моя Родина. Это ведь наши кор­ни. Наш наци­о­наль­ный празд­ник, очень само­быт­ный, коло­рит­ный, лет­ний, соч­ный. Считаю, его надо празд­но­вать намно­го шире, инте­рес­нее и сде­лать одним из глав­ных в стране. Чтобы в эту ночь, пол­ную тайн, мы все оку­ну­лись с голо­вой в сказ­ку. Чтобы две­ри всех музеев были откры­ты, зву­ча­ли наши бело­рус­ские пес­ни, на сто­лах была вкус­ная тра­ди­ци­он­ная еда. Чтобы моло­дые люди иска­ли цве­ток папо­рот­ни­ка, а по рекам плы­ли вен­ки с огонь­ка­ми. Я очень люб­лю бело­рус­ский народ — про­стой, чистый, даже про­зрач­ный. Ему надо толь­ко помень­ше голо­вой кру­тить на Запад и Восток и понять, что все самое луч­шее — здесь. Я частич­ка мое­го наро­да. Никак не отде­ляю себя от него. Здесь родил­ся, здесь умру. И Речицу нико­гда ни на что не променяю.

Дела депутатские

— Вы же роди­лись в Минске. Как ока­за­лись в сво­ей люби­мой Речице?

— Я родил­ся, когда мама была на тре­тьем, а папа на пятом кур­се юри­ди­че­ско­го факуль­те­та БГУ. Отца по рас­пре­де­ле­нию напра­ви­ли рабо­тать в Буда-​Кошелево. А спу­стя два года он попал в Речицу. Так вся семья ока­за­лась здесь. Мама начи­на­ла с адво­кат­ской дея­тель­но­сти, потом ста­ла судьей и в ито­ге дол­гое вре­мя тру­ди­лась пред­се­да­те­лем суда Речицкого рай­о­на. А отец рабо­тал в про­ку­ра­ту­ре, затем в пар­тий­ных органах.

— Вот теперь у меня кар­тин­ка начи­на­ет посте­пен­но скла­ды­вать­ся. Потому что, когда я про­чи­та­ла, что вы депу­тат Речицкого рай­со­ве­та депу­та­тов, при­чем очень актив­ный и вни­ма­тель­ный к людям, было не совсем понят­но, как это может быть близ­ко художнику.

— Конечно, в пред­став­ле­нии боль­шин­ства людей худож­ник — это нефор­мал. Однако это заблуж­де­ние. Представитель твор­че­ской про­фес­сии может быть пре­крас­ным депу­та­том — помо­гать людям, кото­рые в этом нуж­да­ют­ся. Не бол­тать, а делать. Тогда и крас­ки будут ярче и воз­дух чище. Искусство ведь тоже долж­но затра­ги­вать эмо­ци­о­наль­но. Например, захо­жу в Пекине в наци­о­наль­ный музей, и после евро­пей­ских выста­вок глаз отды­ха­ет. Вижу на полот­нах оду­хо­тво­рен­ные лица, гор­ные хреб­ты в цве­тах, шикар­ное небо. Вся исто­рия наро­да перед тобой как на ладо­ни — про­сто сума­сшед­ший заряд энер­гии. Да, может это не про­да­ет­ся и это не инте­рес­но, не мод­но в Европе. Но это исто­рия наро­да, реаль­ная жизнь китай­ской циви­ли­за­ции, и мне это близ­ко. Я, конеч­но, мог бы бро­сить на сво­их кар­ти­нах тень тра­у­ра, какой-​то сумасшед­шей носталь­гии. Но не хочу. Надо жить сего­дняш­ним днем, реаль­но­стью. А она нор­маль­ная, рядом близ­кие и люби­мые люди, дру­зья. Мне не надо, что­бы от моих кар­тин вея­ло холо­дом и чер­но­той. Ну а что каса­ет­ся мое­го депу­тат­ства, то для меня это боль­шая честь. За меня голо­со­ва­ли люди. Я с ними встре­ча­юсь. И вооб­ще, самое боль­шое сча­стье — помочь человеку.

Национальное достояние

— Ваши роди­те­ли — юри­сты. В семье не обсуж­да­лось, что вам непло­хо бы пой­ти по сто­пам родных?

— Конечно, этот вопрос под­ни­мал­ся, но я сде­лал свой выбор. И, кста­ти, по папи­ной линии у меня дед был опер­ным певцом.

— Творческая жил­ка в него?

— Наверное. Хотя я с ним видел­ся очень мало. Но в каж­дую нашу встре­чу дед дарил мне кни­ги по искус­ству. Они и сей­час сто­ят у меня на полках.

— Раз уж мы заго­во­ри­ли о насле­дии, у вас есть после­до­ва­те­ли в творчестве?

— Несколько моло­дых худож­ни­ков про­сят­ся ко мне в уче­ни­ки. Мне при­ят­но, что они есть. Но эти люди долж­ны будут про­во­дить со мной мно­го вре­ме­ни. Они будут пол­но­стью загру­же­ны моей рабо­той. Большая ответ­ствен­ность и боль­шая забо­та, на кото­рые сей­час нет вре­ме­ни. У меня все дни чет­ко расписаны.

— Над чем сей­час работаете?

— Готовлюсь к выстав­ке в Пекине. Хочу пока­зать части­цу наци­о­наль­но­го досто­я­ния нашей стра­ны — кол­лек­цию зам­ков. Наши памят­ни­ки архи­тек­ту­ры, усадь­бы, при­ро­ду. Около 20 пано­рам. Проект серьез­ный, откры­тие будет бли­же к Новому году. Для меня в нем самое важ­ное — отнюдь не соб­ствен­ные твор­че­ские амби­ции, а воз­мож­ность попу­ля­ри­зи­ро­вать свою Родину в Поднебесной.

Автор: Александра ТРЕУГОЛЬНИКОВА, «Гомельская Правда»

Фото: Олега Белоусова и из интернет-ресурсов